Кандинский и музыка, часть 1

01/07/2013

Кандинский и музыка, часть 1

Термин «композиция», фундаметальное понятие в искусстве вообще, и в музыке в частности, является одним из главных столпов творчества Кандинского. Он всегда был очарован эмоциональной силой музыки. Музыка, выражающая себя через звук и время, дает слушателю свободу: восприятие, интерпретация и эмоциональная реакция, основаны не на буквальном-описательном, а на абстрактном, чего не могла вызвать предметная, реалистичная живопись.

Особое понимание Кандинским родства между живописью и музыкой, его вера в Гезамткунстверк, "синтез искусств", он излагает в нескольких своих работах: в статье "О сценической композиции", в пьесе "Желтый звук", и в серии стихотворений в прозе, оформленных графикой "Звуки". Музыка обращается непосредственно к "внутреннему элементу" художника, выражая его духовные ценности. Таким образом, для Кандинского, это - более "продвинутое искусство".

Впечатление от оперы Вагнера "Лоэнгрин", было одним из тех эмоциональных движителей, которые направили жизнь 30-летнего адвоката и юриста в русло искусства. "Скрипки, глубокие басы и прежде всего духовые инструменты воплощали в моем восприятии всю силу предвечернего часа, мысленно я видел все мои краски, они стояли у меня перед глазами. Бешеные, почти безумные линии рисовались передо мной. Я не решался только сказать себе, что Вагнер музыкально написал "мой час". Но совершенно стало мне ясно, что искусство вообще обладает гораздо большей мощью, чем это мне представлялось, и что, с другой стороны, живопись способна проявить такие же силы, как музыка. И невозможность самому устремиться к отысканию этих сил была мучительна.", вспоминал он в книге "Ступени".

Именно в этот особый момент Кандинский понял всю огромную силу воздействия музыки и то, что живопись тоже может быть такой. Он чувствовал особую привлекательность творчества Вагнера, в которой символисты видели идеи Гезамткунстверка, соединяющего музыку, слово и визуальное искусство, и лучшим воплощением этого была опера "Кольцо Нибелунга" (The Ring of the Nibelung), с ее кульминационным моментом глобального катаклизма. Также он был в восторге от оперы "Тристан и Изольда", рассказывающей о бессмертной любви и духовном перерождении.

Среди современников Кандинский особенно восхищался Скрябиным, в музыкальных идеях которого он видел родство со своими целями в живописи. Особенно заинтриговали Кандинского исследования Скрябина в области цветомузыкальной теории, говорящей об эквивалентности между определенными цветами и звуками и успешно применяемой композитором на практике в оркестровом произведении "Прометей: Поэма огня" 1908-го года. Эта теория была очень близка стремлению Кандинского найти соответствия между цветами и чувствами. Одной из иллюстраций к эссе о Скрябине, опубликованном в альманахе "Синий всадник" была цветная репродукция Композиции IV.


Продолжение следует.

На фото: Концерт "Прометей" (Скрябин + Кандинский). 21 июня 1996 года, Казань


вернуться к статьям